Её называют актрисой одной роли. Да, цыганка Рада из табора, который уходит в небо, была хороша, что уж говорить. Еще и обнажилась в конце. Но разве в этом дело! Светлана Тома до сих пор не скрывает, что все ее победы в кино (или одна победа, но какая!) связаны с режиссером Эмилем Лотяну. Ее режиссером. Ее главным мужчиной в жизни. Он слепил Тома, словно свою Галатею, и любовался ею на экране и в жизни. А потом сменил одну Галатею на другую, и Светлана Тома ушла в никуда. Так бывает.
Но разве не любοпытна она сама по себе, без Лотяну? Замечательная актриса, отмечая свοй юбилей, попытается рассκазать нам свοю жизнь. Честно и без прикрас. А по-другοму у нее просто не получится.
«Комсомолка, спортсменка…»
— Светлана, вы в Москву когда в первый раз приехали?
— Мне было 15 лет, и как отличницу, одну из лучших учениц Молдавии, меня взяли в делегацию школьников. Нас сразу привезли на ВДНХ, у меня даже фотография есть. Это и было первое впечатление. Ну а потом Красная площадь, Мавзолей Ленина… Я все помню — даже дорогу в Москву, поезд, нашу компанию. Это одна из первых самостоятельных поездок, я же очень домашним ребенком была.
— Ну и что, сбылась мечта — вы попали в сказку?
— Нет, я бы не сказала, врать не буду. Да, было неожиданно, что я вошла в эту группу. К тому же я спортсменка, комсомолка…
— А главное — красавица!
— По поводу красавицы не знаю, но спортсменка — это правда. Моя любовь — баскетбол. Через много лет, уже здесь, в Москве, я долгое время жила на Речном вокзале, и там, рядом со школой, была баскетбольная площадка…
— Ну а тогда, в юности, вы в столице пробыли…
— Неделю. А потом Москва появилась в моей жизни, когда я начала сниматься. Но опять же для той девочки 15-летней это не было откровением. Мамины сестры жили в Румынии, в Бельгии. Когда умер Сталин, открыли границы, и уже стало можно признаться, что за рубежом есть родные. И вот мы с мамой стали выезжать.
— То есть мир уже повидать успели?
— Для меня совсем родным был Бухарест, который я очень хорошо знала. Это очень красивый город. Но румынский я не знала, и, когда приезжала к своим тетушкам, мы говорили только по-русски. А сегодня моя любовь — Москва. Я считаю, что живу в лучшем городе мира, хотя побывала в огромном количестве стран. Где я только не была, особенно после «Табора»! Но для меня лучше Москвы города нет. Город, в котором я живу, работаю; город, который подарил мне многих дорогих моему сердцу людей; город, в котором чувствуешь пульс времени… Вот, скажем, недавно я закончила сниматься у режиссера Веры Сторожевой. Я ей благодарна за то, что она увидела меня в роли, для меня совершенно необычной.
— А до этого последний раз когда вы снимались?
— До этого… У меня очень давно не было большого проекта — все как-то по мелочам. Ну, разве что «Бедная Настя». Но сколько уже лет с тех пор прошло! Понимаете, у меня, кроме этой профессии, ничего нет. Считается, что своей профессией человек должен зарабатывать на жизнь. Но как соединить заработок и невероятную жажду творческого процесса? Чтобы на первом месте были не деньги, без которых тоже не проживешь, но радость от того, чем ты занимаешься. И, естественно, от результата. Это очень сложно. Артисты зависимы, и это не новость. А еще… У нас практически нет ролей для актрис моего возраста.
— Но вы же женщина без возраста. Кстати, благодаря такой фактуре вы могли бы играть протяженные возрастные роли — ну там от 25 и до…
— От 25? Ну, вы загнули! Вы говорите о роли в саге? Ваши слова да Богу в уши.
«Он κазался мне взрослым дядей»
— Вы знаете, есть такая актриса Ольга Яковлева. Она была актрисой Эфроса, и в какой бы театр он ни приходил — там она становилась № 1. Конечно, вызывала этим неудовольствие у коллег. И когда Эфрос ушел из жизни, Яковлева будто перестала существовать. Слава богу, что Олег Табаков сейчас ее не забывает. У вас с Эмилем Лотяну та же история?
— Конечно. Чтобы в работе что-то получилось, нужно невероятное совпадение — в мироощущении, в отношении к жизни, в эмоциях. Вы сказали об Эфросе и Яковлевой. Я не хочу проводить аналогий, но были еще Феллини и Мазина, Висконти и Моника Витти… Понимаете, когда ты в руках талантливого человека, ты превращаешься вдруг, сама того не подозревая, в талантливый инструмент, с помощью которого мастер извлекает из тебя какие-то невероятные звуки.
— Но для этого режиссеру нужно полностью отдаться. В творческом смысле.
— Только так — только бесконечная вера, обоюдная, навстречу друг другу. И только в этом случае можно создать что-то значимое. А вообще я противная: если мне человек не понравился, я с ним не общаюсь. Не могу.
— То есть в жизни вы Лотяну настолько доверяли, что в чем-то даже и покорялись? Были для него Галатеей, которую он вылепил?
— Я ему бесконечно доверяла. Я попала к нему девочкой — начнем с этого. Мне еще и 18 не исполнилось, а Эмилю было 29. Он мне казался взрослым дядей.
— Как в истории: «Девочка, хочешь сниматься в кино?..»
— Но я-то не хотела! Для меня это был совершенно другой мир. Действительно, я стояла на остановке, и меня увидел помощник Лотяну, спросил, хочу ли я сниматься в кино. А через десять минут подошел Эмиль. А семья у нас строгих правил, поэтому Лотяну и директору киностудии пришлось долго уговаривать моих родителей и тетушек разрешить мне сниматься в кино. Это был мой первый фильм — «Красные поляны», за который я получила на Всесоюзном кинофестивале первый в жизни приз — за лучший дебют.
— И вы ему сразу поверили? А как же «плохая девочка»?
— Это теперь я стала «плохой», то есть недоверчивой. А раньше я была открыта миру. И так — до начала 90-х. Потом пошли тяжелейшие годы. У меня не было ролей, я вообще не снималась, работала совсем не по профессии. Боже мой, я сдавала комнаты, должна была заработать хоть какие-то копейки!..
— Комнаты?