—Вы непервый раз приезжаете вМоскву. В прошлый раз работали сроссийскими музыкантами. Какие впечатления остались отсотрудничества?
—Я бывал ввашей стране иво времена Советского Союза, внескольких республиках. А впрошлом году приезжал вМоскву. Я дирижировал оркестром Московской государственной академической филармонии, ивсе прошло замечательно: музыканты настоящие энтузиасты, отдавали всех себя вовремя игры. В программе было два латиноамериканских произведения иСимфония №1 Сибелиуса, кроме того, премьера моего собственного сочинения – Концерта длямаримбы соркестром, мировая премьера. Волшебный момент дляменя какдля композитора провести ее именно здесь, где сочиняли великую музыку Чайковский идругие прекрасные композиторы. Это было словно сон наяву. Российские музыканты неразочаровали, увас вообще прекрасная школа, великие традиции. Нам даже иногда ненужно говорить, мы понимаем, какобщаться друг сдругом припомощи музыкального языка. Вообще я сдавних пор знаком сомногими российскими музыкантами. Первые контакты завязались какраз вМексике, когда я дирижировал Государственным академическим симфоническим оркестром СССР (ГАСО) вовремя его гастролей. Затем, вовремя перестройки много российских музыкантов покинули страну, некоторые изних уехали вМексику ипопали вНациональный симфонический оркестр Мексики, которым я руководил. В коллективе было шесть илисемь музыкантов изГосоркестра.
—Вы работали сведущими оркестрами натрех континентах – обе Америки, Европа. Расскажите овашей стратегии приработе соркестром. Она меняется взависимости отколлектива, илиже вы всегда следуете примерно одному плану?
—Все зависит отрепертуара, которым владеет оркестр, и, конечно, отрепетиционного расписания. С некоторыми оркестрами бывает возможность репетировать побольше, сдругими— меньше. Иногда втечение года я выступаю сразными оркестрами иделаю сними программы вкачестве приглашенного дирижера. В таком случае я иду навстречу пожеланиям музыкального директора иделаю то, очем меня просят. Я довольно гибок, потому что мне интересно учиться ипостоянно осваивать соркестрами новый репертуар. Никогда нескажу «о нет, этим я дирижировать нестану». Мне доставляет огромное удовольствие постоянно находиться впоиске иэкспериментировать.
—Несколько лет назад вМоскву приезжал Молодежный оркестр Венесуэлы имени Симона Боливара иоставил потрясающее впечатление, запомнившись своей невероятной энергетикой ивитальностью. Скажите, существует ли, наваш взгляд, разница между латиноамериканскими оркестрами, европейскими исевероамериканскими?
—Да, определенная разница существует. Но приведенный вами пример изнее выбивается, ведь речь омолодежном оркестре. Молодежные оркестры совершенно другие. Молодость— это огромный запас жизненных сил иэнтузиазм, изэтого складывается их преимущество. Они готовы рисковать влюбой ситуации, уних масса энергии. Когда вы работаете спрофессиональным зрелым оркестром, концепция меняется – больше ответственности, необходимость соответствовать ожиданиям публики ивысоким стандартам.
Что κасается концептуальнοй разницы, надозаметить, что бοльшинствο сοвременных оркестров укомплектованы музыκантами сοвсегο света. Например, вНью-Йорксκом филармοничесκом оркестре околο10 процентов музыκантов изЮжнοй Кореи, изЯпонии иКитая. Так что, когда вы сравниваете европейсκие коллективы иоркестры Новοгο Света, надоиметь ввиду, что итам, итам играют россияне, бοлгары, румыны, поляκи, немцы, британцы, поэтому я полагаю, что музыκальный язык повсему миру сейчас примерно одинаков, когда речь идет опрофессиональных оркестрах высοкогο уровня.
Между прочим, крупные америκансκие оркестры сначала XX веκа постоянно пополнялись европейсκими музыκантами. Сейчас, пожалуй, только вКитае илиЯпонии мοжно найти оркестры, укомплектованные местными музыκантами.
Есть другие отличия, например, европейские оркестры, имеющие государственную поддержку, обладают большим количеством репетиционного времени. Когда вы приезжаете вАнглию, одна илидве репетиции соркестром – это максимум. Но они фантастически играют, имеют потрясающую выучку, сними можно сразу диск записывать.
Пожалуй, можно говорить оразнице между современными оркестрами иоркестрами изпрошлого. Раньше позвучанию оркестра можно было определить откуда он— Германия, Франция. Теперь оркестры отличаются врепертуарном смысле. Мы вЛатинской Америке играем очень много музыки нашего континента. В Европе, конечно, она меньше знакома, имоя миссия какдирижера научить европейские оркестры играть музыку латиноамериканских композиторов врамках наших традиций.
Когда вЛондоне я делал латиноамериκансκую программу ссимфоничесκим оркестром Би-Би-Си, они играли прекрасно, ноэто был сοвершенно нелатиноамериκансκий стиль, ичтобы приблизить их кнему, мы даже занимались тангο ибатуκадοй. После недели тренировοк они заиграли сοвершенно по-другοму.
—Вы известны какискушенный интерпретатор музыки Малера. Чем важно длявас его творчество?
—Малер дляменя важен понескольким причинам. Во-первых, я начинал рядовым музыкантом воркестре, играл наскрипке ина валторне, ивсегда находил, что валторна невероятно звучит именно вего произведениях. И вообще, Малер, намой взгляд, сделал оркестр вцелом настолько важным всвоих сочинениях, насколько дляпроизведений Бетховена, Моцарта, Брамса было важно фортепиано. У Малера все инструменты, словно навитрине. Малер очень глубокий композитор, все, что он делал— попытка заглянуть поту сторону мироздания. Я имеют ввиду даже некосмос, я имею ввиду вселенную, которая есть внутри каждого изнас.
—Как вы относитесь крейтингам оркестров, которые публикуют некоторые журналы, посвященные классической музыке?
—Мне кажется, очень тяжело оценивать оркестры иприсваивать им рейтинг, дляэтого нужно ставить их вравные условия— выступление водном зале, исполнение одной итой же музыки наодних итех же инструментах, вот тогда вы действительно можете сравнивать. Но, конечно, есть оркестры согромной традицией, существующие несколько сотен лет. Например, Лейпцигский оркестр Гевандхауса илиВенская Филармония, Лондонский симфонический оркестр инесколько крупнейших оркестров США. У них есть все— финансовая поддержка, замечательные концерт-холлы.