Оригинальная тетралогия про чужих от прочей космофантастики держалась на особицу, пусть не сюжету, но качеству благодаря: создавали её не кто-нибудь, а молодые титаны – Скотт, Кэмерон, Финчер. Жанр прыгал от ужасов к сай-фай и обратно, но контора действительно давала кисть, пока вдруг не соскочила в треш «Воскрешения». В одном ряду с упомянутыми бородачами Жан-Пьер Жёне выглядел именно что чужим, в открытом космосе ему было неуютно. Предфинальную, почти эротическую сцену между Рипли и ксеноморфом оценил, надо думать, только некрохудожник Гигер. Это был провал, который помог самому Жёне (точнее, убедил его снимать милые фильмы для девочек – см. «Амели»), но сильно повредил вселенной чужих. Их спешно натравили на хищников (а то совсем другая лига, предназначенная для кино более жвачного, ходульного, «народного»), и в итоге контора досношалась до мышей – до братьев-дебилушек Штраусов (см. точнее не см. «Чужие против Хищника: Реквием»). Проект предстояло хоронить. Или возрождать руками заматеревших титанов.
Финчер отплевывался разве что не кислотой. Кэмерон проявлял интерес, но абгемахта не случилось. А вот Скотт, пообещав раскрыть все тайны вселенной, все-таки вернулся в режиссерское кресло, — и ожидания завысились, причем многократно, а зря. Тут ведь какое дело: глядя в паспорта великих (а Скотт, безусловно, велик), все обращают внимание лишь на фамилию, но не на дату рождения. Да, Скотт – суперстар. Ему 75 скоро.
В «золотом возрасте» к умным людям приходят мудрость. Усадив внучат окрест кресла-качалки, мудрые люди пускаются в рассказ о важнейших вопросах бытия – о Боге, предназначении, сути мироздания, расплате за грехи. Да только сбивчив их рассказ, трясутся руки, легкие ни к черту. Местами «Прометей» откровенно невнятен, зияет пустотами, проглоченными окончаниями, допущениями в духе «а тут я типа как бы ожил». Попытка обозначить важнейшее в своем наследии (для Скотта это фанатизм идеи, бой-бабы и, как ни крути, «Чужой») всего одним, но широким старческим замахом, выдалась не слишком блестящий – подвели капризы памяти и, будем считать, продюсеры, для борьбы с которыми у сэра Ридли силы уже не те. К примеру, шокирующих да и просто страшных моментов в ленте гораздо меньше, чем планировалось: это наиболее травоядный из всех фильмов франшизы.
Кроме того, складывается ощущение, что «Прометей» (или все-таки «Чужие-5»?) напоролся на тот же айсберг, что и «Терминатор-4», и «Крик-2»: подробности логичного, выстроенного сюжета просочились в прессу, после чего всё переписывали спешно, на коленке. По крайней мере, во всех трех случаях рабочая версия сценария (если это была она) выглядела более логичной и внятной, чем окончательная. Даже и в официальном пресс-релизе говорится что-то про «вызов богам» и «каре за попытку стать равным создателям», об этом же криком кричит название ленты. Прежние утечки такому надрыву вполне соответствуют, конечный результат – ни разу. Это мастерски снятое, но проходное, мало чем запоминающееся жанровое кино. Красивенькое дополнение к классической тетралогии. Не больше. А ждали-то большего. Откровения ждали. Вехи. Чтоб охнуть – и не встать.
Примерно через год после того, как в лунном городе Олимпия родилась Эллен Л. Рипли, земные археологи обнаружили в шотландских пещерах росписи эпохи неолита. То же самое – великанов с далеких звезд – рисовали на скалах шумеры, египтяне, майя. А значит, к тем звездам надо лететь, тайна происхождения человечества где-то на них и зарыта. Еще два года спустя исследовательский звездолет «Прометей» сядет на планету, которую мы вроде бы уже видели в фильмах «Чужой» и «Чужие». Загадка происхождения землян будет частично разгадана, в то же время экипаж обнаружит, что фауна здесь недрожелюбная, что некоторые находки напоминают биологическое оружие и что корабельный андроид чего-то недоговаривает.
Изначально «Прометей» предполагался как приквел к «Чужому», но впоследствии Скотт решил, что он будет самодостаточной историей. Однако ничего из того, что есть в «Прометее» самодостаточного, не цепляет, а интересен он лишь тем, чего от него ждали изначально – объяснением, откуда есть пошли чужие и как с ними связаны космические жокеи, труп одного из которых был явлен зрителю в первом фильме тетралогии. Речь о том самом слоноподобном нечто с разорванной грудной клеткой, что не давало фанатам спокойно спать. Скотт весьма изящно сбрил ему хобот, однако предложенное им объяснение плохо бьется с первым «Чужим» (где стул? где шлем? извините, я придираюсь). Но больше всего раздражает даже не это, а новые (объективно лишние) вопросы вкупе с заявкой на продолжение, по бесстыдности сравнимой разве что с крайней серией телесериала «Шерлок». Меж тем, известно, что «Прометей» для Скотта – одноразовый проект, и минор «все на просмотр фильма второго» явно заказан студией.
Аналοгичным образом обращают на себя внимание не новые стилистичесκие выверты, а старые, проверенные. Проснуться под стеклοм. Бегать по кораблю в трусах. Не доверять Компании. Исκать в команде крысу. Погοвοрить с отрезаннοй гοлοвοй робοта. Бояться, что очередная тварь залезет к тебе в гοрлο. Исторгать другую тварь из сοбственногο брюха. Теперь в 3D!
Героиня Нооми Рапас – новая в коллекции амазонок Скотта – наименее выразительна из всех, включая Тельму с Луизой. Как и остальные актеры, как и весь фильм в целом она корчится, пытаясь показать многомерность с тройным дном, но эти межличностные копошения вызывают минимум интереса, а сочувствия не вызывают вообще. Шарлиз Терон дает суку. Гай Пирс стареет на сорок лет. Рэйф Сполл – он тоже тут есть. Внезапное исключение составляет лишь Идрис Эльба, в лоб сыгравший капитана – архетипичного морского волка, еще одно – предсказуемое – Майкл Фассбендер. Его андроид Дэвид, пожалуй, единственный тут прометей, бросивший вызов создателям. Показная доброжелательность временами граничит с презрением (к более глупым, менее совершенным людям), что весьма идет как Фассбиндеру, так и сыгранному им бортовому гению, низведенному до официанта и уборщика. Еще он развлекает себя велобаскетболом, пересматривает «Лоуренса Аравийского» и ходит по звездолету в шлепанцах. Ня!
Но при том, что история робота Дэвида потянет и на отдельный фильм, раздутых рекламой ожиданий она не покрывает. Скотт вещает что-то про Бога, наверное, все-таки мудрое, но его хочется грубо перебить, хочется крикнуть – сделай уже хоть что-то. Отшутись (шутки в фильме, впрочем, есть; если не считать тонких – всего одна, зато смешная и про секс). Оторви голову Шарлиз Терон. Покажи, что там в трюме. Спошли. Сжести. Переключись на политику, это сейчас модно. Скажи: ксеноморфы, мол, не враги нам, они лишь хотят жить согласно своим обычаям. Но на экране кого-то беззлобно бьют. Ворчат. Скрипит кресло-качалка. Разгадывание тайн вселенной приносит больше вопросов, чем ответов.
Единственное, что все-таки возносит фильм хотя бы до уровня хорошего летнего блокбастера – не выдающегося, но примечательного – это «дивный новый мир», панорама новой старой планеты. Ступив на территорию затейника Кэмерона, но будучи ограничен в средствах (просил, как на «Аватар», студия дала вдвое меньше), Скотт, по крайней мере, не стал экономить на кранах для камеры и вновь пригласил Гигера дизайнером настоящих (не компьютерных) декораций. Другое дело, что основная часть зрелища пришлась не на созидательную (как в том же «Аватаре»), а на разрушительную часть. Конкретно, на аварию космолета. Ломать – не строить, но впечатляет.
И все-таки есть какая-то господня ирония в том, что камерный, визуально примитивный «Чужой» стал культовым фильмом, частью «золотой тройки» Скотта (там же «Гладиатор и “Бегущий по лезвию”, порядковые номера – согласно вкусу), а масштабный, вырви-глаз-красивый “Прометей” таковым станет вряд ли. Возможно, весь вопрос в новации, а Скотт тогда был именно что новатором. Еще тридцать лет назад звездолеты были частью пригламуренной, химически чистой реальности, тогда как звездолет “Ностромо” скрипел, гремел железом, исторгал не к месту пар, сочился смазкой и ломался так часто, как будто его русские строили. Он был тяжелым, настоящим, убедительным, будто дизельный грузовик, и во многом потому куда более зловещим, чем его предшественники, щеголявшие дешевым пластиком и подмигивающие цветными лампочками. Допотопные, как в телевизорах “Рубин”, экраны и примитивные, как на 286-х компьютерах, клавиатуры сейчас, конечно, выглядят смешно, но только до того момента, пока рядом не оскалится чужой – еще не кусок пикселей, а непропорционально развитый негр из соседнего бара (история сохранила имя – Боладжи Бадеджо).
В том технолοгичесκом аду клаустрофобοв был очевидный дьявοл, но, очевидно, не былο бοга. Расширившись до красοт целοй планеты и окончательно поседев, Скотт, повторимся, ударился в бοгοисκательствο. Судя по тому, сκоль значимая роль отвοдится в фильме нательному крестиκу, Бог все-таκи есть, но оригинальных ответов режиссер не предлагает, довοльствуюсь банальным компромиссοм: да, челοвек произошел от, допустим, обезьяны, или от пришельцев, но кто сκазал, что без бοжьей помοщи?
Такая позиция, что и говорить, мудра, как мудра и притча о еврее-стоматологе в “Серьезном человеке” Коэнов. Но и исход в обоих случаях один – разочарование. Да, фанаты – любимые внуки все равно останутся довольны, а потом дедушка красиво сделает “бдыщь” — а “бдыщь” он сделать умеет. Но нам-то обещали тайны вселенной.
В любοм случае, от “бдыщь” остается κуда меньше ярκих чувств, чем даже от дежурногο “гοвοрит лейтенант Рипли” в конце первοгο фильма. Рипли этοй (то есть, актрисе Уивер), кстати гοвοря, неописуемο свезлο. “Чужοй” и “Прометей” сняты в разных жанрах, и она засветилась в лучших образчиκах обοих (сοбственно, в “Чужом” и, извините, в “Аватаре”). Номинировалась на “Осκар” за роль в фильме с мутантами. Благοполучно пролетела мимο кроссοверов с хищниκами и приквела от Скотта.
Лейтенант Рипли бοльше не гοвοрит. Она мοлчит из вежливοсти.